Врачи второй курс

- Вот, Алёна Александровна, это у нас врачи. Второй курс. К вам на практику.
Так и хочется заорать: "Ольга Васильевна, господи, какие мы врачи, вы чего? Мы же ещё даже анатомию не сдали! А на костюмы хирургические не смотрите, и на колпаки, это ж каждый дурак себе купить может!"
- Алёна Александровна у нас заменяет старшую медсестру, - невозмутимо продолжает руководитель практики, - к ней по всем вопросам. До свидания, ребята.
И уходит, оставляя нас с непосредственным начальством.

Мамочки.

Нас тут же отправляют за большую стеклянную дверь с надписью "Палата новорожденных". Повезло же попасть в детское отделение! Спасибо, что хоть не в родзал. Детей я ещё вынесу (и то не факт), а вот роды...
Старшая куда-то испарилась, и нас расхватывают рядовые сёстры. Двоих в молочную комнату, троих в процедурный кабинет, а двоих, в том числе меня, в общие детские палаты.
- Моете руки, надеваете халат стерильный, маску, фартук и ко мне, - медсестра Таня исчезает в одной из двух палат. Через стеклянную дверь и окно видны несколько кроваток, и я с нарастающей паникой наблюдаю, как она быстро пеленает пищащего ребёнка.

Мама, забери меня отсюда!

Да я даже руки не умею мыть! Что это, господи? Локтевой кран. Спокойно, ладно? Мыло. Хлоргексидин. Сушка. Ещё раз хлоргексидин. Вроде справились.
Теперь одеться. Стерильный халат с завязками на спине источает непередаваемые ароматы автоклава, маска почти полностью закрывает обзор на окружающий мир, ещё и этот дурацкий фартук, будто из целлофанового пакета вырезанный... В итоге мой общий вид напоминает мясника. 

Протискиваюсь в палату. Вау, тут просто тропики какие-то - на аппарате подогрева воздуха стоит тридцать семь градусов, ещё и тёплые лампы... И что мы тут делать будем? Пеленать детей?
Ответ тут же приземляется мне на руки.
- Ну вот. Чего там на бирке, посмотри? Афанасьева? Палата сзади написана. Вот пелёнка. Мамочка после кесарева, на первое кормление, пелёнку ей оставь. Неси.

Да что это, мать вашу, такое?! Что? Как? Почему у меня в руках какой-то ребёнок? Я его ещё должна куда-то нести?! А если я его уроню? Да за что мне это всё вообще? Ещё и Таня смоталась в каком-то неизвестном направлении, ухватив за раз штуки три детей!

Так, ладно.

Спокойно.

Ребёнок, эй? Ты мальчик или девочка? Я тебя несу. Только не ори ради бога, ладно? О, он улыбается.. или это она? Не важно. После первых пройденных метров появляется уверенность в собственных действиях, от кулька в руках исходит приятное тепло. Он даже милый.

А забирать детёныша с кормления уже вообще абсолютно не страшно.

***

Через три дня испробовано абсолютно всё.

Разносить (и развозить, как колбасу, на длиннющей каталке) сонных младенцев на кормление мне нравится больше всего. В них есть что-то очаровательное, не смотря на то, что я вообще детей не люблю. Новорожденные оказались милашками. (Видимо, чем люди старше, тем противнее.) Они и не плачут практически. А если начнут, то им можно дать пару капель раствора глюкозы, и они умолкают - сладкое все любят.

После того, как дети отправились к мамам, начинается обработка палат. "От чистого к грязному", стерилизованной ветошью, смоченной в растворе дезинфектора.
Потом так же обрабатываются палаты "мать и дитя".

Детей возвращают в общие палаты. Приходит на утренний обход неонатолог, мы с умными лицами заносим температуру, ЧСС и ЧД в историю развития ребёнка. Следующее кормление через три часа.

Иногда можно сбегать в родзал и получить там нового детёныша. Или двух -
за три дня родились две двойни, их кладут в кроватки вместе.

После обеда мы ездим в ЦСО, отвозим на стерилизацию биксы с халатами и ветошью, баночки, пинцеты, ножницы... Кто-то работает в молочной комнате - готовит и разносит "докорм", моет оборудование и готовит к автоклаву соски и бутылочки. Ещё нам поручают складывать те самые целлофановые фартуки аккуратными квадратиками и фасовать по коробочкам.

Медсёстры на посту учат жизни, по-доброму подкалывают "уважаемых врачей" и выгоняют домой пораньше - рабочий день то до трёх, то до четырёх, а то и до часу...

***

Домой возвращаюсь абсолютно без сил. 

Теперь уже нет никакого "мы", теперь только я и мой звериный голод. А потом такая безумная сонливость, что даже в душ себя не всегда удаётся заставить пойти.
Меня преследует запах отделения - везде ароматы ЦСО, молока и дезинфектора, руки слегка сухие от талька и постоянного мытья, а в ушах иногда слышны отголоски детского плача... Но мне это нравится.
Есть какая-то странная романтика в больничной жизни, и теперь меня уже никто не убедит в том, что я должна была идти учиться куда-то в другое место.

Это стоит бесконечной зубрёжки, отсутствия свободного времени и синяков под глазами, правда, стоит.
Я не знаю, что именно "ЭТО". Наверное, чувство собственной полезности и выполненного долга, мысль, что ты не просто так существуешь в пространстве...Хотя не так важно, что именно меня влечёт. Можно сказать куда проще и короче.

(С дурацкой улыбкой заношу руки над клавиатурой для финальной фразы)

Ладно, медицина, окей. 

Ты меня покорила.